 Как известно, интеллектуальная собственность -- это исключительное право патентообладателя распоряжаться результатами своей интеллектуальной деятельности, запрещая всем остальным использовать эти результаты без его разрешения. Но у нас в стране предприниматели не спешат все свои интеллектуальные достижения тут же патентовать. Статистика неумолима: по числу заявок на получение патентов евростандартной формы Россия занимает 29-е место.
Сегодня отечественное патентное законодательство стремится соответствовать общемировому, и в том есть свои нюансы. Например, американское законодательство не полностью совпадает с европейским, даже внутри самого Евросоюза есть ряд различий. Тем не менее Россию нельзя назвать обособленной. Ее система охраны авторских прав, по словам патентного поверенного Александра Аверьянова, выросла из немецкой. Отчего тогда наше место в этой сфере такое скромное при явном богатстве изобретательской мысли?
Контрафакта хватает всюду, торговля им составляет примерно $630 миллиардов или 70% мирового товарооборота, однако нарушений патентного права опять-таки больше у нас. Например, наиболее сложными для оценки патентоспособности в пищевой промышленности являются «селективные изобретения», состоящие из разного сочетания двух или нескольких известных ингредиентов. Иногда декларируется ничем не подтвержденный технический результат, как в случае с патентом напитка, содержащего фруктозу, настой корня аралии, корня элеутерококка и водно-спиртовую жидкость (RU № 2209240). По мнению заявителей, такое сочетание позволяло получить водку с ароматом хвойного леса и морского бриза, но полностью подтвердить это можно лишь дегустацией. В данном случае органолептика (чувственно-вкусовая сфера) трудно доказуема, одному продукт нравится, а другому не очень, ассоциации тоже не бывают однозначными. Экспертиза может оценить улучшение органолептики, даже измерить это в баллах, для чего имеются методики. Хотя и без них, как считает Аверьянов, есть вещи очевидные, взять тот же шоколад с орехами -- вкус дробленых орехов отличен от вкуса целого, здесь ошибиться трудно. Другая проблема -- если в качестве единственного технического результата указывается «создание привлекательной внешней формы пищевого продукта». В основном это касается тортов, мороженого и прочих изделий, чья привлекательность влияет на потребительский спрос. Так, заявка RU № 2001113425 представляла кондитерское изделие в виде архитектурного сооружения, содержащего полость с жесткой оболочкой, которая сама выглядела как архитектурный макет, чьи детали выполнялись литьем или штамповкой. Но в большинстве стран правовая защита продуктам с «улучшением внешнего вида» предоставляется в единственном случае: новой должна быть формула изобретения, включающая либо новые компоненты, либо новую технологию. То есть важен не сам внешний вид, а новый оригинальный способ его получения, указанная заявка это проигнорировала.
Очень часто российский заявитель при патентовании новых рецептур, особенно алкоголя, в название изобретения включает географические наименования (топонимы, например: водка особая «Тульская») или что-нибудь вроде: десертное вино «Для вас». Сегодня среди алкогольных напитков скопилось более 3 тысяч таких «изобретений». Ситуация может вызвать конфликты с владельцами товарных знаков. Для заявителя выходом стала бы одновременная подача заявок и на изобретение, и на регистрацию товарного знака. Тем более что, согласно пункту 33.2.3.(10) патентных правил, в названиях «не рекомендуется использовать личные имена, фамильярные наименования, товарные знаки… наименования мест происхождения товаров и др.». Кстати, по свидетельству Елены Гавриловой из Федерального института промышленной собственности, данная проблема является чисто российской.
Или другой нюанс. Заявки на алкогольные бальзамы, как правило, содержат указания на их лечебный характер. Медиков это настораживает. Действительно, бальзам -- система многокомпонентная, у каждой травы свои лечебные показания, действие одной нейтрализует действие соседней, не происходит чистого суммирования. И если лечебный характер является опять же единственным техническим результатом, изобретение обязано перейти в разряд лекарств. Подмену понятий (лекарственные свойства в качестве алкогольных вкусовых) защитить нельзя. Причину таких нестыковок следует искать в уровне требований, которые предъявляют к заявителям наше патентное ведомство. Требования промышленно развитых стран жестче. К примеру, изменение органолептики во многих странах Запада указывается в формуле изобретения отдельным пунктом, а не просто, как принято у нас, в описании -- сам по себе новый вкус, не вызванный оригинальностью способа производства, изобретением не посчитают. Его надо на чем-то «засечь», подтвердить какой-нибудь достоверной проекцией. Так, в формуле одной из американских жвачек появилось следующее: «Жевательная резинка, изменяющая свой цвет от красного до ярко-синего, зеленого или желтого при жевании в течение 5 минут…» Или еще казус -- доля жира в одной из заявок на сливочное мороженое составляла менее 8%. Согласно ГОСТу отрасли, такое мороженое является молочным. Заявитель либо не заглянул в ГОСТ, либо, напротив, попытался использовать переходный период, надеясь, что выйдет «как всегда». Дело в том, что с 1 июля 2003 года прежний закон РФ «О стандартизации» отменен, а новый в полную силу не вошел, пока не разработаны технические регламенты. Вступление отсрочено до 1 июля 2008 года -- до этого момента президент или правительство должны подкрепить принятие этих регламентов соответствующими указами либо постановлениями. В их отсутствие решено жить по старым, «отмененным» ГОСТам. Ну, а практика отношения к ГОСТам в советские, дорыночные времена многими еще не забыта.
Здесь все логично. Западные рынки юридически устоялись, уважение к закону изначально отсекает излишнюю самодеятельность -- издержки от нее могут оказаться существенно большими, чем предполагаемая выгода.
Производителям сегодня, на пороге вступления России в члены ВТО, стоило бы вооружиться рекомендациями новейших исследований всего, что связано с охраной прав и составлением патентных заявок. Одно из таких исследований проведено группой в основном российских адвокатов, инженеров, предпринимателей и патентоведов (Е. Войтович, Е. Давыдовой, И. Кирилко и др.). Они выявили, что сейчас наиболее притягательными становятся зонтичные патенты -- самый эффективный, на взгляд группы, вид охранных документов. Зонтичный пытается охватить защитой максимальное число признаков продукта и даже перспективу его совершенствования, чтобы заранее закрыть лазейки для конкурирующих патентов. Напротив, агрессивный поражающий патент стремится к минимуму защищаемых признаков (в идеале -- единственному). Довольно скандальный пример такого поражения -- история с известными «бутылочными» патентами. Охране в них подлежал единственный элемент сосуда -- его поперечное сечение. Целиком бутылку с ее свыше чем десятком гораздо более важных признаков это, разумеется, не защищало. Зато в круг действия «бутылочного» попали газоразрядные лампы (тоже стеклянные сосуды), у которых никто не собирался строго выдерживать поперечное сечение, и, таким образом, в правах оказались пораженными патент голландский № 184248 и российский № 2089009. Спросом агрессивные поражающие пользуются у «предпринимателей-пролетариев», кому в своей продукции нечего защищать, и они стремятся урвать часть доходов у тех, кто не обзавелся зонтичным патентом.
Впрочем, минимум признаков не всегда является знаком агрессии. Среди поражающих патентов есть и «оборонительный», так называемый зингеровский. Он как бы строит ловушки для претензий агрессивных поражающих, а сам не нападает. Под определение зингеровского подходит, к примеру, один из патентов заслуженного изобретателя России А. Максимова, № 2140514: «Способ закрывания замочной скважины, заключающийся в перемещении материального тела в зону замочной скважины, отличающийся тем, что в качестве материального тела используют ручку дверную».
Название «зингеровский» возникло не случайно. Когда-то игла (кстати, не защищенная патентом) для машинки, произведшая революцию в швейном производстве, имела единственный оригинальный признак. И хотя среди поражающих зингеровский смотрится белой вороной, в профилактических целях он уместен. Три других вида «чистых агрессоров» специалисты называют крамольными патентами. Различают сразу три вида крамольных -- «киллеры», «вирусы» и «смертники».
Для «патента-киллера» важно выбрать из всех признаков продукта не главный, но существенный, сформулировав его как-нибудь оригинально, чтобы сфера применения сама собой расширилась. «Бутылочный» патент – типичный «киллер».
Напротив, создатели «патента-вируса» изощряются в придумывании как раз абсолютно второстепенных, если не сказать, вздорных признаков. Это может быть количество воздушных пор в испеченном хлебе, электропроводность заварного крема, электрическое сопротивление водки или кваса. «Юмор» таких патентов далеко не всегда заметен экспертизе. Тем более что мало кто догадывается всю эту муру подсчитывать, а результаты публиковать. «Вирусы» мимикрируют «под науку», их трудно уничтожить, они, пожалуй, наиболее опасны для добросовестных производителей, если только не предохраниться зонтичным патентом с множеством признаков (вспомогательных и второстепенных в том числе). А предохраняться совсем нелишне -- патентные войны еще не вышли, по некоторым оценкам, на свой пик.
Наконец, большинство «патентов-смертников» предъявляют фиктивные претензии конкурентам на тот период, пока его, «смертника», не аннулировали. Для этого выбирается что-то полезное, но заранее обреченное на уничтожение. «Смертник», добиваясь на короткий срок исключительных прав, заставляет конкурента отвлекать значительные силы на борьбу с собой. При этом для оформления «смертника» нужны одни ресурсы, а чтобы победить его -- во много раз большие. Опытные юристы «смертника» еще и растянут процесс на годы, и все это время бизнес конкурента может «колбасить».
Со «смертником» тем легче справиться, чем раньше он распознается. С другой стороны, некоторые против чужого «смертника» выставляют своего, защищаясь одновременно и от «патентов-киллеров», получая хоть какой-то резерв для деловых решений и маневров. На крайний случай (он же возможен в качестве первой реакции) Александр Аверьянов рекомендует просто прекратить действие патента, на который направлена претензия, обращаясь для этого в Палату по патентным спорам. Нет патента -- нет проблемы.
Тем не менее критический перелом в сознании отечественных предпринимателей, нацеленных на созидание, пока не наступил. Защита интеллектуальной собственности не сознается как приоритетная. По словам патентного поверенного Владимира Бирюлина, даже когда юристы по своей инициативе хотят помочь производителю, нередки отказы.
Надо учесть, что автоматически авторские права нигде не охраняются, Россия не исключение. Защищать же свои права надо бы не только крупному бизнесу, но и торговым маркам -- иначе при вступлении в ВТО эти компании будут уязвимы.
По некоторым оценкам, как только доля материальных активов относительно стоимости компании превысит 50%, владельцы будут заинтересованы в качественной защите авторских прав. К тому же, как утверждают эксперты, без этих инвестиций бизнес не сможет быть устойчивым.
Текст: Александр Коднир
|
